Родителям

Азбука общения

Как по-настоящему любить подростков

Росс Кэмпбелл — известный американский психиатр, в круг теоретических и практических интересов которого входят прежде всего взаимоотношения родителей и детей.
Возможно, кто-то из наших читателей знаком с его книгой, вышедшей несколько лет назад в русском переводе: Как на самом деле любить своих детей .

Сейчас перед вами глава из книги, которая является как бы продолжением той; на этот раз речь идет специально о годах отрочества.
Отмечая усложняющуюся ситуацию с подрастающим поколением (падение у многих детей интереса к образованию, рост числа самоубийств, злоупотребление наркотиками, ранние беременности, детская преступность и т. п.), Росс Кэмпбелл утверждает, что многие проблемы коренятся в том, что у родителей совершенно искажены представления об особенностях подросткового и юношеского возраста, о том, чего они, родители, должны ожидать от своих детей в это трудное время взросления:

Хотя большинство родителей действительно от всего сердца любят своих подростков, они не знают, как им передать эту любовь. Но они могут научиться, как добиться этого .

На первом месте стоит обязанность родителей создать наполненный любовью и счастливый домашний очаг.
В любом доме наиболее важны отношения между супругами, и на самом деле они более существенны, чем отношения между родителями и детьми.
Ощущение безопасности у подростка и то, насколько глубока эмоциональная связь между ним и родителями, в основном зависит от того, есть ли теплые и искренние человеческие отношения между самими супругами.
Такие отношения — основа, без которой невозможно и попытаться улучшить отношения с подростком.

Чак

Родители Чака привели его ко мне на консультацию, потому что он всячески манкировал своими обязанностями, совершенно не слушался и даже воровал.
Супруги Харгрейво говорили о своем сыне с гневом и раздражением.
Я был обеспокоен тем, насколько резко отрицательно они относились к своему мальчику.
Чак не проронил ни слова и сидел, потупив глаза, безучастно слушая обвинения собственных родителей.
Когда же он наконец заговорил, его голос звучал вяло и покорно, а фразы были короткими и обрывистыми.

После того как его родители вышли из кабинета, я попытался поговорить с мальчиком по душам.
Он был полон гнева, но не мог объяснить мне, почему. Мне очень быстро стало ясно, что Чак совершенно запутался.
Он запутался в себе самом, в отношениях между его родителями. Он сам недоумевал по поводу своего плохого поведения, потому что он был вполне умный и способный мальчик и не испытывал трудностей в учебе.
Его любили сверстники и у него не было осложнений с учителями в школе.
Он совершенно не понимал, почему он ворует, так как ему эти вещи абсолютно были не нужны.
К тому же было очевидно, что он сам подстроил, чтобы его поймали.

В случае с Чаком не было ничего необычного.
Хотя его родители были полны благих намерений, они совершили рад грубых ошибок в воспитании.
Их брак был в опасности, главным образом потому, что они не научились откровенно делиться друг с другом своими чувствами и мнениями.
Миссис Харгрейвс никогда не была способна выразить свой естественный гнев по отношению к своему мужу открытым, здоровым, непосредственным образом; поэтому она проявляла свой гнев, подставляя мужа скрытыми, косвенными способами — например, тратила слишком много денег.
Мистер Харгрейвс, который также чувствовал, что он не способен быть открытым и честно проявлять свои эмоции по отношению к жене, выражал гнев по-своему: молчал как сыч, избегал смотреть в глаза, всячески уклонялся от семейных и домашних обязанностей.

Что касается их сына, то Чак прекрасно усвоил эти уроки.
Поскольку в доме семьи Харгрейвс открытое, честное обсуждение и выражение своих чувств никогда не было принято, подросток выражал свой гнев, вытворяя всякие фокусы, которые смущали и расстраивали его родителей.
Из-за того что они не могли нормально общаться между собой, родители мальчика никогда не понимали чувств друг друга и того, какие надежды каждый из них возлагает на сына.
Поэтому они никогда не соглашались ни в чем по поводу его воспитания, будь то требования к дисциплине, или оценка поведения мальчика, или вопрос о том, что ему можно разрешать, а что — нет.

Это приводило подростка в полное замешательство, потому что он никогда не знал, чего родители ожидают от него.
Вообще-то он хотел, чтобы родители были им довольны: это естественно для ребенка.
Но как он мог добиться этого?
В конце концов подросток отчаялся и махнул рукой на все свои попытки подладиться под стандарты своих родителей, потому что он никогда не знал, чего они хотели и требовали на самом деле.
Все эти проблемы существовали именно потому, что родители никогда не были способны честно и открыто поговорить друг с другом о том, что их мучило, чтобы прийти к согласию и выработать совместное решение.

Роджер

Мне хотелось бы привести еще одну иллюстрацию, которая подтверждает, насколько важны отношения между супругами, когда в семье подросток.

Роджеру — 14 лет, и его родители обнаружили, что, кроме всех прочих неприятностей, есть и такая: время от времени он что-то ворует из дома.
Супруги привели своего сына ко мне на консультацию, сообщив, что мальчик очень плохо учится в школе, совершенно не слушается и ведет себя крайне вызывающе; к тому же он постоянно мрачен и избегает всякого общения.
Выяснилось, что родители Роджера мучаются с ним уже несколько лет.
Обычно он ведет себя безобразно, во всем противоречит родителям, совершенно не признает их авторитета и добивается своего, постоянно манипулируя ими.
Мама говорит одно, папа — другое, а Роджер использует это. Ясно, противоречия между родителями только разрастаются.
Мама и папа воюют между собой за то, как справиться с Роджером, а мальчик вытворяет то, что ему заблагорассудится.

Я как психиатр проконсультировал Роджера и выяснил, что у него трудности с воспитанием, он находится в состоянии глубокой депрессии; для него характерны также проявления пассивной агрессивности.
Когда я изложил свои рекомендации родителям Роджера, они — самым типичным для них образом, которым они всегда решали свои проблемы — начали спорить друг с другом, что надо делать.
Даже получив профессиональные рекомендации, эти несчастные родители были неспособны прийти к совместным логическим и разумным решениям, связанным с судьбой их сына.

Ясно, что в этом случае для меня как врача-психиатра одной из самых главных задач было помочь родителям в первую очередь исправить отношения между ними самими, так чтобы они объединили свои усилия и выступали как единый авторитет по отношению к своему сыну.
Потому что только тогда, когда отношения между родителями будут урегулированы, мальчик в самом деле будет уважать своих родителей, перестанет использовать одного против другого и сможет научиться контролировать свое поведение.

Необходимость открытого общения

Приведенные примеры показывают, как осложнения между супругами могут вызывать затруднения у их детей, особенно у подростков.

Каждому ребенку в переходном возрасте необходимы родители, супружеские отношения которых стабильны и полны любви и уважения друг к другу, родители, которые свободно и полноценно общаются друг с другом.
Способность свободно выражать свои чувства, особенно неприятные — принципиально важна в супружеских отношениях. Особенно в периоды стресса честный открытый разговор об этом абсолютно необходим, критически важен, и от этого зависит, укрепит ли стресс или разрушит брак.

Что касается лично моих семейных отношений, то я снова и снова набивал себе шишки только для того, чтобы лишний раз убедиться, насколько важно открытое общение с женой.
Мне кажется, что больше всего стрессов обрушилось на нашу семью в самый тяжелый период, когда родилась наша вторая дочка, Кэтти, с тяжелой физической патологией.
Я с большим трудом справлялся с этой сложной ситуацией. К тому моменту, как девочке минул год, постепенно стало ясно, что она страдает не только детским церебральным параличом, но и глубокой умственной отсталостью и приступами судорог.
Мне было всего 24 года и я был весьма неопытным мужем и уж тем более отцом.
Я с трудом мог выдержать все это. Много раз я просто готов был убежать куда глаза глядят, особенно когда стало ясно, что никаких улучшений в ее состоянии нет и не предвидится.
Девочка была абсолютно беспомощна и совершенно не развивалась. Ухаживать за ней было сплошным кошмаром.
Когда она наконец начала ползать, она сразу же направлялась к мусорному ведру и начинала есть все, что попадалось ей под руку.
Она почти не испытывала боли и часто пыталась положить ручку на газовую плиту или электропечку. От нее нельзя было отвернуться буквально ни на секунду, потому что она все время пыталась сделать что-то опасное для ее жизни.
И весь этот ужас пришелся как раз на первый курс медицинского института, где я тогда учился.
Кэтти требовала дополнительных затрат и за учебу в институте надо было платить; все это привело к тому, что с финансами в нашей семье было весьма туго.
Я помню, как часто мне казалось, что наш брак не выдержит всех этих перегрузок.

Моя жена, Пат, всегда была эмоционально более зрелым партнером в нашем браке.

Она страдала из-за больной дочери и мучилась из-за нашей финансовой несостоятельности не меньше, а может быть и больше, чем я.
Но реагировала она на все эти печальные события совершенно по-другому. Хотя сердце ее буквально разрывалось от горя, она с необычайным терпением, нежностью и преданной любовью ухаживала за больной девочкой.
Моя жена редко поддавалась отчаянию и безнадежности, которые иссушали меня и отталкивали от дома.
Внутренняя красота ее души, любовь, нежность и терпение были выше моего понимания.
И хуже того, я не мог оценить по достоинству ее душевные качества, как я должен был бы, поскольку это составляло резкий контраст с моей неспособностью справиться с трудной ситуацией.
Я чувствовал, что на фоне ее душевной зрелости я выглядел довольно убого и как муж и как отец.
Я вроде даже обижался на мою жену за все это и стремился ускользнуть от нее и от Кэтти как только мог.
Тем не менее я на самом деле очень любил свою жену и наконец-то до меня дошло, что я — вместо тото, чтобы помогать ей — только делаю ее и без того непосильную ношу еще более тяжелой. Меня мучило чувство вины и полнейшей беспомощности.
Я обращался к разным людям за помощью, но никто не понимал, чем мне помочь.

Самое ужасное началось, по-моему, когда для таких безнадежных детей, как Кэтти, в моду вошел метод тренировки путем подражания.
Пять человек одновременно двигали головой, руками и ногами девочки, чтобы стимулировать движения и научить ее передвигаться как следует.
Это поглощало все силы и всю энергию нашей семьи в течение нескольких часов ежедневно.
Совершенно зряшная трата времени и усилий, похоже, готова была переломить хребет нашей бедной семье.
В конце концов, мы, как и все остальные, у которых были такие дети, убедились, что эта методика абсолютно нелепа и неэффективна.
Мы без толку убили массу времени и сил, но пока мы в конце концов это поняли, все члены нашей семьи были совершенно истощены морально, эмоционально и физически.
Семья Кэмпбеллов оказалась в руинах.

Но даже в эту минуту беспросветного отчаяния моя жена Пат умудрялась выполнять свои материнские обязанности с нежностью, любовью и невероятным терпением.
Она не утратила ощущения внутреннего покоя и поразительной внутренней красоты.
К этому времени девочке было уже пять лет. Ситуация оставалась без изменений, но судороги усилились и практически не поддавались лечению.
В конце концов дело дошло до того, что малейшего дуновения ветерка было достаточно, чтобы вызвать новую судорогу.
Девочка не могла есть несколько дней подряд, пришлось применить искусственное кормление через зонд.
Было совершенно ясно, что Кэтти не выживет в домашних условиях и ее необходимо поместить в больницу.
И вот наступил самый ужасный для нашей семьи день, когда мы вынуждены были принять это мучительное решение: отправить девочку в клинику для умственно отсталых.
Вы только представьте себе, какой это кошмар: отдать свою драгоценную крошку чужим людям.
Я просто был не в силах это пережить.
И снова я с изумлением убедился, что моя замечательная жена справилась с этой трагической ситуацией лучше, чем я, слабак.
Она так же страдала, как и я, но она понимала, что нам необходимо делать, взяла на себя смелость принять решение, примириться с ним и тем не менее не потерять состояния внутреннего умиротворения и красоты.

Я медленно поддаюсь обучению.
Но в этот раз, вместо того чтобы, страдая от чувства вины, бороться до последней капли крови и энергии с ситуацией, которую невозможно изменить (в том числе и отталкивая замечательную реакцию своей жены, достойно встречающей лицом к лицу самые, казалось бы, непереносимые страдания, которые обрушивает на нас жизнь), я решил, что мне есть чему у нее поучиться.
Она научила меня — только женщина это может сделать,— как продолжать жить в самых невыносимых трагических жизненных ситуациях.
У каждого типа личности есть свои преимущества и свои недостатки.
В ситуации с безнадежно больной Кэтти моя жена оказалась сильнее, и мне было необходимо учиться у нее и иногда опираться на нее. В других ситуациях я оказывался более приспособленным к жизни и тогда я мог помочь своей жене.

Суть моего рассказа в том, что стресса не может избежать ни одна семейная пара.
То, как стресс повлияет на брачные узы: травмирует ли он супругов и разрушит ли этот брак или наоборот, укрепит его,— зависит от реакции мужа и жены.
Моя первоначальная реакция на критическую ситуацию была деструктивной.
Я стремился избежать ее, оставив свою жену наедине справляться с тяжким бременем, свалившимся на нее.
Своим упорством и терпением она показала мне, как мне следует жить в соответствии с обязательствами, взятыми на себя: обязательствами мужа и отца.
И когда я с трудом, но справился с этими обязательствами, любовь и восхищение моей женой вспыхнули во мне с новой силой. Потому что я научился справляться с внутренней болью, а не убегать от нее.
Теперь моя жена и я способны вместе встретить лицом к лицу те проблемы, которые вызывают эмоциональную боль.

Друзья-родители, если мы стойко и упорно пробираемся через проблемы, которые вызывают стресс в нашем браке, то мы духовно вырастем как супруги.
Если мы продолжаем выполнять наши супружеские обязанности как обязательства на всю жизнь, мы духовно растем вместе в любви и взаимном уважении, по достоинству оценивая замечательные качества друг друга.
Мы должны жить и считать, что нет ничего другого, кроме как заставить этот брак работать.
Да, да, это и есть работа. Брак — это трудная работа. И она требует, чтобы супруги выполняли свои обязательства друг перед другом всю жизнь.
Многие браки в наше время основаны на отношении поживем — увидим :
Мы попробуем, и если не получится, то мы плюнем на это и расстанемся .

Никакой брак не может стать удачным при таком подходе.
Есть ли в наши дни что-нибудь более редкое, чем подлинное обязательство быть преданным супругом и сохранять свой брак всю жизнь?
Наш образ жизни до сих пор был основан на целостности семьи.
Однако, если эти обязательства не укреплять постоянно и не питать новыми надеждами, согревающими любовь супругов, институт брака может быть обречен.

Подмена ролей

Для нашего времени довольно обычна ситуация, когда роли меняются и один из родителей требует, чтобы именно ребенок удовлетворял его эмоциональные потребности, а не наоборот, что было бы логично.
Хотя это может произойти в любом доме, но чаще это происходит в семье, где ребенка воспитывает только мать или только отец.

Некоторые одинокие родители чувствуют тайный соблазн использовать своих подростков как друзей, пользующихся особым доверием.
Для них особенно трудно справиться с одиночеством, поскольку у них нет супруга, с которым они могли бы поделиться своими проблемами.
Из-за одиночества, чувства неполноценности и неадекватности, состояния депрессии или по другим причинам одиноким родителям иногда трудно избежать отношения к подросткам как к своим сверстникам.
Они общаются с ними как со взрослыми.
Эти родители могут даже делиться с подростками интимной взрослой информацией, с которой подростки не способны справиться должным образом.
Такие родители стремятся быть лучшими друзьями своим подросткам — вместо того чтобы установить здоровые полноценные отношения родителей и детей.
Я могу привести в пример несколько таких нелепостей.

Джим, 16-летний подросток, которого отец часто берет с собой в бар, где они вместе основательно выпивают.
Хотя истинная причина в том, что отца мучает одиночество и отсутствие друзей, он рационализирует эту причину и оправдывает себя, утверждая, что он хочет сделать своего сына мужчиной.
Я помню Джулию, мать которой, когда ходила на свидание со своим другом, просила его привести с собой какого-нибудь приятеля, чтобы они с дочкой могли провести вечер вместе.
Конечно, это крайности, тем не менее подмена ролей не так уж необычна. Довольно часто встречаются менее резкие формы ошибочного использования подростков в ролях, которые им совершенно не свойственны.

Например, родители жалуются своим детям-подросткам на то, насколько они одиноки, несчастны, мрачно настроены или как с ними несправедливо поступили.
Это не есть настоящая роль родителя. Родитель сам должен удовлетворять эмоциональные потребности своих детей: маленького ребенка или подростка.
Когда подросток вынужден удовлетворять эмоциональные потребности родителя — это и есть подмена ролей, и это крайне вредно для ребенка.
Подросток, с которым так обращаются, не может нормально развиваться.
Независимо от того, одиноки мы или же у нас есть супруг, мы, родители, всегда должны сохранять и поддерживать нашу позицию как матери или отца в доме.
Мы всегда ответственны за то, чтобы с достоинством встретить и помочь удовлетворить эмоциональные потребности наших подростков.
Если мы нарушаем этот естественный порядок вещей и стремимся к тому, чтобы они эмоционально поддерживали и подпитывали нас, мы травмируем их — и разрушаем наши отношения с ними.
Мы должны найти другие источники эмоциональной поддержки — но ни в коем случае не через наших детей.

Лично мне никогда особенно не нравилось командовать кем бы то ни было, особенно своими детьми.
И у меня появлялся соблазн обращаться с моими детьми как с друзьями-сверстниками, но я не осмеливался. Да, конечно, я полон любви и дружелюбия, общаясь с ними, и с радостью смеюсь и веселюсь в их компании.
В некоторых случаях я делюсь с ними важной для меня информацией личного характера, но только в целях их воспитания — не для моего эмоционального благополучия и выгоды.
Я не должен забывать, что я — их отец и что им необходим мой авторитет и направляющее руководство.
Если я забываю о своих обязанностях или пренебрегаю своей ответственностью и тем, что я должен быть настоящим авторитетом в доме (вместе с моей женой, Пат, потому что она тоже должна обрести свою позицию в семье),— мои дети не смогут быть счастливы. Они не будут чувствовать себя в безопасности и у них могут развиться плохие черты поведения.

Я, будучи отцом, не должен использовать своих детей, и тем более подростков, как советчиков, как жилетку, в которую можно поплакаться, как плечо, на которое можно опереться в трудную минуту или как коллегу, с которым можно проконсультироваться по важному вопросу.
Конечно, при случае я могу спросить их мнения или совета, но ровно в той степени, чтобы это не позволяло мне эмоционально подпитывать свои ослабевшие силы.
Я не могу просить своих детей помочь мне чувствовать себя лучше.
Не существует способов, которые позволяли бы быть твердым и уверенным в себе родителем, если я испытываю зависимость от детей в эмоциональном плане и мне необходима их эмоциональная поддержка.

Самая главная ответственность взрослых — родителей — сделать все, что в их силах, чтобы дети почувствовали их искреннюю любовь .
Вторая по важности ответственность родителей состоит в том, чтобы быть для них авторитетом и с любовью помогать им стать дисциплинированными.

Источники:

1. Казанская В.Г. Подросток – трудности взросления: книга для психологов, педагогов, родителей. – СПб.: Питер, 2006. – 240 с.
2. Кэмпбелл Р. Трудные годы. Как по-настоящему любить подростков. Семья и школа - № 8, 1995 г.
3. Нартова – Бочавер С.К. и др. 140 вопросов детскому психологу. – М.: Генезис, 2002. – 356 с.
4. Снайдер Ди Практическая психология для подростков или как найти свое место в жизни / пер. с англ. С. Кастальского, Н. Рудницкой. – М.: АСТ-ПРЕСС, 1998. – 288 с.