Родителям
Ребенок бывает "кусачий"
Снимем маску с тревоги
Состояние чистой, или, как иногда говорят психологи, свободно плавающей, тревоги крайне трудно перенести.
Неопределенность, неясность источника угрозы делает поиск выхода из положения очень сложным.
Испытывая гнев, я могу бороться. Испытывая печаль (например, из-за утраты близкого человека), я могу искать утешения.
Испытывая страх, могу принять меры защиты.
Но в состоянии тревоги я не могу ни защищаться, ни бороться, потому что не знаю, против чего защищаться и с чем бороться.
И потому, как только возникает тревога, в душе ребенка включается целый ряд механизмов, которые перерабатывают это состояние во что-то другое, пусть тоже неприятное, но не столь невыносимое.
Такой ребенок может внешне производить впечатление спокойного и даже самоуверенного, но всем нам настоятельно необходимо научиться распознавать тревожность и под маской.
Внутренняя задача, которая стоит перед эмоционально неустойчивым ребенком, вот какая: надо в море тревоги найти для себя островок безопасности и постараться как можно лучше его укрепить, закрыть со всех сторон от бушующих волн окружающего мира.
На начальном этапе формируется чувство страха: ребенок боится оставаться в темноте, или опоздать в школу, или отвечать у доски.
Страх — первая производная тревоги.
Его преимущество — в том, что у него есть граница, а значит, и всегда остается какое-то свободное пространство вне этих границ. Если, например, я боюсь собак, я могу гулять там, где собак нет.
О детских страхах написано очень много, поэтому мы не будем подробно их анализировать, а перейдем сразу к следующим формам борьбы ребенка со своей тревогой.
Одна из таких форм — выработка ритуальных, магических действий, которые защищают от возможной опасности.
Так, мальчик одиннадцати лет, которого мучил страх получить двойку, каждое утро, выходя из дому, пересчитывал окна в доме напротив.
Сделав это, он избавлялся от страха и обретал уверенность в благополучном исходе дня.
Поскольку пересчитывать окна он никогда не забывал и двойки получал также очень редко, то получалось, что его примета работает.
Еще один школьник выработал сложнейший ритуал завязывания шнурков на ботинках: обязательно сначала левая, потом правая нога.
Узлы на этих ботинках были в течение всего дня объектом его самого пристального внимания.
Если шнурок случайно развязывался, это приводило его в ужас.
Однажды папа купил ему модные ботинки на липучках, но попытка носить их вызвала такой приступ тревоги, что уже через несколько дней ботинки пришлось продать.
Другие тревожные дети считают себя в безопасности, внимательно следя за тем, чтобы при ходьбе не наступить на трещины в асфальте и стыки бетонных плит.
В конце концов первоначальный страх (например, перед двойкой) сменяется иным — страхом забыть о спасительном ритуале.
Чтобы избавиться от этого страха, вырабатывается другой ритуал и т. д.— до бесконечности.
Прибежище многих детей, их спасение от тревоги — мир их фантазий. В фантазиях ребенок разрешает свои неразрешимые конфликты, в мечтах находят удовлетворение его невоплощенные потребности.
Л. Н. Толстой в повести Отрочество описывает фантазии Николеньки, запертого в чулане ненавистным ему гувернером Сен-Жеромом:
Я должен быть не сын моего отца и моей матери, а несчастный сирота, подкидыш, взятый из милости...
Завтра же я пойду к папа и скажу ему: Папа! Напрасно ты скрываешь тайну моего рождения: я знаю ее...
Я не могу больше оставаться в твоем доме. Здесь никто не любит меня, а Сен-Жером поклялся в моей погибели...
Я поступаю в гусары и иду на войну.
Со всех сторон на меня несутся враги, я размахиваю саблей и убиваю одного, другой взмах — убиваю другого, третьего.
Наконец, в изнурении от ран и усталости, я падаю на землю и кричу: Победа! ...Я выздоравливаю и с подвязанной черным платком рукою гуляю по Тверскому бульвару.
Я генерал. Но вот государь встречает меня и спрашивает: кто этот израненный молодой человек? Ему говорят, что это известный герой Николай.
Государь подходит ко мне и говорит: Благодарю тебя. Я все сделаю, что бы ты ни просил у меня.
Я почтительно кланяюсь и, опираясь на саблю, говорю: Я счастлив, государь,... но ежели ты позволяешь мне просить тебя, прошу об одном — позволь мне уничтожить врага моего, иностранца Сен-Жерома...
Я грозно останавливаюсь перед Сен-Жеромом и говорю ему: Ты сделал мое несчастие, на колени! ...
Я воображал себе, что я непременно умру, и живо представлял себе удивление Сен-Жерома, находящего в чулане вместо меня безжизненное тело. Он славный был мальчик,— скажет папа со слезами на глазах.
Да,— скажет Сен-Жером,— но большой повеса. Вы бы должны уважать мертвых,— скажет папа,— вы были причиной его смерти, вы запугали его, он не мог перенести унижения, которое вы готовили ему... Вон отсюда, злодей! И Сен-Жером упадет на колени, будет плакать и просить прощения .
Вообще говоря, фантазия — одно из замечательных качеств, присущих детям и некоторым из взрослых.
Для нормальных (вернее сказать, конструктивных) фантазий характерна их постоянная связь с реальностью.
С одной стороны, реальные события жизни ребенка дают толчок его воображению (фантазии как бы продолжают жизнь); с другой — сама фантазия влияет на реальность — ребенок испытывает желание воплотить свои мечты в жизнь.
На пути этого воплощения могут быть, разумеется, трудности и конфликты, и тем не менее у здорового человека любая мечта содержит это стремление к воплощению: мы не только мечтаем о чем-то, но и мечтаем, чтобы эта мечта стала явью.
Фантазии тревожных детей, как правило, лишены этих свойств.
Мечта не продолжает жизнь, а скорее противопоставляет себя жизни.
В жизни я двоечник — в мечтах делаю великое научное открытие; в жизни ни одна девочка не хочет со мной встречаться (да у меня и духу не хватит пригласить кого-нибудь в кино) — в моих фантазиях мы прогуливаемся вечером с красавицей Леной из параллельного класса, и я небрежно кидаю привет! встречным ребятам, захлебывающимся от зависти ко мне.
Этот же отрыв от реальности — и в самом содержании тревожных фантазий, которые не имеют ничего общего с фактическими возможностями, способностями, перспективами развития ребенка.
Такие дети мечтают вовсе не о том, к чему действительно лежит их душа, в чем они на самом деле могли бы проявить себя.
Мальчик, способный к рисованию и лепке, в мечтах — спортсмен, олимпийский чемпион.
Невзрачная девушка с прекрасными интеллектуальными способностями мечтает только об артистической карьере, возможно, единственной, путь в которую для нее закрыт.
В чем эти дети на самом деле могли бы быть асами — их это, как ни странно, не интересует.
Они вообще стараются не думать об этом на самом деле; ведь все реальное, по их мнению, наполнено тревогой. Они не делают ни малейших попыток воплотить в своей жизни хоть крошечный кусочек выдуманного мира.
Собственно говоря, для них реальное и фантастическое меняются местами: реально (полноценно) они живут именно в сфере своих мечтаний, а все, что за ее пределами, воспринимают как тяжелый сон.
С фантазиями сопоставимы и односторонние увлечения, которые, полностью захватывая воображение ребенка, не оставляют места ни для каких других интересов.
Тут мы опять должны сказать, что увлеченность каким-либо делом, вообще говоря, прекрасное качество, без которого ни одна значительная работа не может быть доведена до конца.
Однако здесь мы говорим о несколько иных увлечениях, которые нужны ребенку только для компенсации чувства неполноценности, которое он испытывает вне сферы этих увлечений.
Таких детей нетрудно отличить, например, страстных коллекционеров, для которых это единственный способ как-то утвердить себя, или любителей собак, видящих в животном свой последний шанс обрести верную дружбу, которую они отчаялись найти среди людей.
Здоровое увлечение, каким бы странным оно ни казалось со стороны, соединяет ребенка с окружающим его миром, с другими детьми: в кружке он находит единомышленников, друзей, расширяются его знания, его интересы.
Тревожное же увлечение, наоборот, разъединяет, создает для ребенка маленький, замкнутый, более или менее уютный мирок.
Так, коллекционирование грампластинок может превратиться из великолепного средства познания музыкальных богатств, созданных человечеством, в самоцель, смысл которой только в том, чтобы полностью занять время и мысли — только бы не задумываться, только бы не вспоминать о своей реальной жизни...
Ведь любая мысль об этом означает возвращение в царство тревоги, которое ребенок старается покинуть.
Такие вторичные проявления тревоги у детей, как ритуалы, фантазии и компенсаторные увлечения, требуют к себе внимательного отношения взрослых.
Ни в коем случае нельзя их высмеивать, даже если их нелепость (в особенности это касается ритуальных действий) бросается в глаза.
Напротив, к ним нужно относиться с максимальной бережностью, понимая, что это не каприз, а способ борьбы с тревогой, который найден самим ребенком.
Нельзя разрушать островок безопасности , ничего не давая взамен.
Некоторые из этих явлений можно даже использовать для того, чтобы помочь ребенку справиться со своими проблемами.
Особенно хорошим подспорьем являются фантазии. Надо знать, что у мальчика, который в мечтах видит себя всемогущим и> сильным, чаще всего не удовлетворена потребность в безопасности.
Девочка, которая мечтает о сказочном принце, испытывает недостаток тепла.
Школьник, в своих фантазиях становящийся замечательным путешественником, стремится к независимости.
Попробуйте продолжить эту расшифровку — и вы убедитесь, что ключик можно подобрать к любой фантазии.
Нередко сюжеты фантазий, перекликаясь между собой, образуют целостный в разнообразии мир внутренней жизни ребенка. Если ваш сын или дочь, ученик или ученица допустят вас в этот мир, считайте: контакт у вас самый близкий.
И здесь нельзя уподобляться слону в посудной лавке!
Не переубеждайте ребенка, не развенчивайте его фантазий, а попытайтесь как можно лучше ему подыграть, с тем чтобы изо дня в день, от случая к случаю приближать его мечту к осуществлению.
Оставив же ребенка на этой стадии развития тревожности, а тем более разрушив маленькую крепость, которую он сам себе создает, мы побуждаем его искать иные пути защиты от тревоги. Какие?
Один из самых известных способов, который так часто выбирают тревожные дети, основан на простом умозаключении: чтобы ничего не бояться, нужно сделать так, чтобы боялись меня .
Поэтому-то тревога — важнейший источник агрессивного поведения ребенка .
Маска агрессии тщательно скрывает тревогу не только от окружающих, но и от самого ребенка.
Ну о чем, казалось бы, может тревожиться этот наглый, самоуверенный молодой человек тринадцати лет, который королем ходит по школе и испытывает очевидное удовольствие от любой возможности унизить и оскорбить кого-нибудь, будь это малыш, одноклассник или учитель?
Часто кажется, что уж у таких-то самооценка, безусловно, завышена.
Конечно, они очень хотят уверить других (а в первую очередь самих себя!), что высоко себя ставят.
И нередко достигают своей Цели. Тем не менее в глубине души у них — все та же тревожная растерянность, и неуверенность, и отсутствие твердой опоры.
Унижая других, агрессивный подросток (а чаще всего эта форма защиты от тревоги проявляется в подростковом возрасте) избавляется от чувства неуверенности, от сознания своей собственной униженности, неспособности жить так, как хотелось бы.
Агрессивность, асоциальное поведение могут сочетаться с другими признаками тревожности, такими, как фантазии и односторонние увлечения .
В связи с этим нередко задают вопрос: говорит ли агрессивность фантазий ребенка о том, что он и в жизни агрессивен?
Или, наоборот, они служат «выпускным клапаном» для агрессивной энергии?
Ответ на этот вопрос зависит от характера среды, окружающей ребенка. В тех семьях, где родители прямо или косвенно поощряют агрессивность, жестокость в мыслях и фантазиях ребенка часто сочетается с таким же поведением в реальной жизни.
Но чаще фантазии служат замещающим средством, когда реальная агрессия по каким-то причинам для ребенка невозможна.
Следует предостеречь против излишне прямолинейного понимания причинно-следственной связи неблагополучная семья — тревога — агрессивность .
Во-первых , агрессивные черты могут развиваться и не на основе тревоги.
Во-вторых , к жесткости нередко ведет тревожность, развивающаяся у детей из семей, внешне вполне благополучных.
Здесь за показной солидарностью и благолепием именно ребенок обнаруживает неискренность, неправду чувств, отсутствие подлинной близости.
Дети, у которых агрессивность развилась на фундаменте тревоги, требуют особого внимания.
Ведь эта тревога — тайна для них самих, они сопротивляются ее осознанию и оттого отвергают, не могут принять направленную на такое осознание помощь окружающих.
А неприязнь, которую у этих окружающих вызывает агрессивность подростка, подкрепляет внутреннюю убежденность агрессора в том, что путь к нормальной жизни для него закрыт.
Как это ни трудно, тревожно-агрессивному подростку надо протянуть руку помощи.
Ни в коем случае нельзя за агрессивность платить той же монетой, Можно выразить недовольство, обиду, удивление, но максимум усилий нужно приложить к тому, чтобы повысить самооценку такого ребенка.
По мере того как он обретет истинную, а не фальшивую уверенность в себе, потребность в агрессивном самоутверждении отпадет.
Когда мы попадаем в сложную жизненную ситуацию и не знаем, как ее разрешить, или когда долго раскаиваемся в совершенном проступке, мы часто слышим советы близких, которые видят паше состояние: Брось мучить себя! Выбрось все из головы!
Увы, этим замечательным советом не всегда удается воспользоваться...
А главное — очень нелегко ответить на вопрос: что это за «всё», которое надлежит выбросить? Ведь наша жизнь не состоит из отдельных кусков, чтобы можно было выбросить что-то одно, оставив все остальное.
Было бы просто идеально, если бы мы умели так разборчиво и разумно относиться к своим переживаниям и легко выбрасывать из головы тревожащую нас ситуацию, во всем прочем оставаясь такими же полноценными, здоровыми и жизнерадостными людьми.
К сожалению, это далеко не всегда удается даже взрослым.
Тем более сложно выбрасывать тревогу из головы детям, способность которых к самоанализу в лучшем случае еще только формируется.
И поэтому если ребенок действительно решается выбросить всё из головы, то не удивительно, что в ней, в голове, после этой процедуры не гак много остается,
Апатия, вялость, безынициативность — один из частых исходов тревожных переживаний.
Конфликт между противоречивыми стремлениями оборачивается отказом от любых стремлений. Ущемление интересов ребенка ведет к потере всяких интересов, неудовлетворение основных потребностей — к снижению уровня этих потребностей.
Наиболее частый источник апатии — завышенные или непоследовательные требования взрослых к ребенку .
Маска апатии еще более обманчива, чем маска агрессии.
Демонстративное безразличие, инертность, отсутствие живых эмоциональных реакций мешают распознать тревожную подоплеку этого состояния.
Работать с апатичными детьми труднее, чем с любыми другими.
Обнаружив у ребенка безразличие, вялость, потерю интересов, прежде всего необходимо пересмотреть свои претензии к нему и предоставить ему полную свободу проявления любой инициативы, поощрять любую его активность.
Хорошо, если удастся окружить его доброжелательными людьми, ничего не требующими от него, но увлеченными каким-то делом.
Не ждите, что ваш ребенок тут же воспрянет: он слишком тревожен, чтобы сразу поверить, что с него спали оковы, и суметь этим воспользоваться.
Возможно, его первые инициативы будут неприятны для взрослого, а то и направлены прямо против него.
Это естественно, потому что тревожный ребенок таким образом проверяет нас на честность и прямодушие. Поощряя его свободу, не припрятали ли мы камень за пазухой.
Эта недоверчивость постепенно растает, если взрослые остаются верны демократической позиции и не пытаются — что совершенно недопустимо! — расшевелить ребенка насмешками, укорами или фальшивыми посулами.
Еще один путь избавления от тревог — перевод их в болезнь .
Каждому из личного опыта известно, что состояние тревоги нередко сопровождается сердцебиением, тошнотой, болями в животе, обильным потоотделением и другими, чрезвычайно разнообразными телесными симптомами.
Такое болезненное расстройство может не только стать постоянным спутником тревоги, но и заменить ее: эмоциональное состояние ребенка приходит в норму, но... за счет ухудшения его физического состояния.
Болезнь как маска или как результат развития тревоги — явление чрезвычайно распространенное, поэтому при часто повторяющихся простудных, кишечных заболеваниях, головных болях, а особенно аллергических реакциях следует подумать о возможности внутренне конфликтной жизненной ситуации, разрядить которую ребенку удается только ценой собственного здоровья.
При аллергических заболеваниях эта связь с тревогой иногда лежит, что называется, на поверхности.
У одной восьмилетней девочки из распавшейся семьи, тяжело переживающей развод родителей, каждое свидание с отцом вызывало приступ бронхиальной астмы, который прекращался сразу по возвращении домой.
Мать девочки понимала, что не может без оснований запретить эти свидания, но не пропускала случая подчеркнуть, что, если бы дочь сама не пожелала встречаться с отцом, она, мать, была бы только рада.
Девочка, в свою очередь, была не в состоянии огорчить отца отказом, но, с другой стороны, не могла выносить давление матери.
Здесь совершенно очевидно, что ее одышка и кашель при встречах с отцом представляли собой не что иное, как крик: Ты видишь, я не могу с тобой встречаться — хочу, но не могу!
Бывает и так, что напряжение воплощается в болезни, когда самый пик переживаний уже позади.
Как правило, заболевание в таких случаях облегчает жизнь ребенка, снижая уровень требований к нему, вынуждая взрослых, до сих пор безразличных к его потребностям, позаботиться о нем.
Гораздо чаще, чем это принято думать, болезнь ребенка — следствие его не столько физического, сколько душевного неблагополучия, результат не столько развязавшегося шарфа или промокших ног, сколько неустойчивости его внутреннего мира.
Помня об этом, мы не только будем учить ребенка соблюдению правил гигиены, но и позаботимся о том, чтобы укрепить его веру в себя, в свои возможности, силы, способности, проявим к нему любовь и уважение — два прекрасных чувства, которых достоин каждый из наших детей.
Источники:
- Астапов В.М. Тревожность у детей. – М.: PerSe, 2001. – 160 с.
- Волков Б.С., Волкова Н.В. Детская психология в вопросах и ответах. – М.: Сфера, 2001. – 255 с.
- Вроно Е.М. Поймите своего ребенка: о детских страхах, конфликтах и других проблемах. – М.: Дрофа, 2002. – 224 с.
- Прихожан А.М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика / ред. Д.И. Фельдштейн. – М.: Московский психолого-социальный институт, 2000. – 304 с.
- Степанов С.С. Нормальные проблемы нормального ребенка. – М.: Генезис, 2002. – 144 с.
